Сказывают, жили-были когда-то муж с женой.
И слыл человек большим охотником - равных
ему не было. Да вот жалость, беда с
ним однажды приключилась: как-то на
охоте окружила его стая волков, и хоть
многих перебил он, набежали другие,
озлобясь, разодрали его на части в
дремучем лесу, вдали от дома родного, оставив от него
одни только косточки. Жена, не получив
от мужа весточки, подождала-подождала,
а потом залилась горючими слезами,
омывая ими несчастье свое. Долго
выплакивала она свое горе-горюшко и тоску по мужу,
ибо должна была еще ко всему вот-вот родить.
Долго ли, коротко ли, сделался Фэт-Фрумос сильным
да красивым молодцем и как-то раз обратился к
своей матери с вопросом:
- Скажи, матушка, каким ремеслом занимался
мой отец, чтобы и я нашел себе дело по душе.
- Ox, дорогой мой,- запричитала мать,- не надобно
тебе заниматься его ремеслом,- много опасностей
ожидает тебя на этом пути. Займись-ка лучше
тем, чем все люди вокруг.
Фэт-Фрумос послушался совета матери, но недолго
мирился с этой мыслью и вскоре снова стал настаивать,
чтобы мать поведала ему правду. Той ничего не
оставалось, как все ему рассказать.
- Промышлял твой отец, дорогой мой сынок, охотой.
Но не вздумай и ты заняться ею, ибо заплатила я
с лихвой за прибыли от этого ремесла.
Парень, как и все парни, не принял всерьез слов
матери. Едва прослышал он, что отец был охотником,
и сам решил сделаться им. Смастерил себе лук,
стрелы и на другой день утречком отправился на охоту
во широку степь.
Как-то охотясь, обошел он вдоль и поперек окрестные
леса, прибрежные рощи, холмы и поля и дошел до
необыкновенного леса: на серебряных деревьях сверкали
жемчужные листья. А посреди леса увидел он
поляну, красивую-прекрасивую, всю усеянную цветами:
розами, маками и пионами. В самой середине
поляны - озеро, каких мало: берега из белого мрамора,
вода, как слеза, пересчитать можно все камешки на дне.
Солнце светит ярко, ни дуновения ветерка, а вода
теплая-претеплая. Сладко затрепетало у парня сердце
при виде всей этой красоты, медленно обошел он озеро
и собрался уж в обратный путь, как слышит вдруг:
фрр! фрр!-три птицы опустились на берег озера,
Фэт-Фрумос укрылся и только хотел стрелу пустить -
птицы взмахнули крыльями и вмиг обернулись тремя
девицами необыкновенной красоты: лица нежные, волосы
золотистые, и - бултых! - бросились прямо в
воду. Купаются, плавают, ныряют-любо-дорого глядеть
на них. А парень-хитрец за кусты украдкой тихонько
зашел, крылья дев нашел, спрятал за пазуху
и пустился в обратный путь.
Вышли феи из воды, а крыльев нет. Стали искать
под кустами, в траве, да век ищи - не найдешь. Одна
дева, что поглазастее, увидела на траве след молодца.
И пошли все три - глаза в землю - по следу вдогонку
за ним. Торопятся, перегоняют друг дружку, не раз
бирая ни гор, ни дол, но и молодец знай себе вышагивает.
Прошли они добрую половину пути и увидели
Фэт-Фрумоса на горизонте. Одна фея, что постарше,
заговорила нежным голосом:
Лист пиона резной,
Гордый парень, постой,
Ты постой, оглянись,
К нареченной обернись.
Замедлил он шаг, обернулся назад, чтоб посмотреть,
кто идет за ним. Только оглянулся - фрр!. фрр! -
два крылышка вмиг вылетели из-за пазухи и молнией
взметнулись к одной из дев, превратив ее, как в сказке,
в птицу, которая легко поднялась в небо. Фэт-Фрумос понял
колдовство песни, опустил голову, стянул потуже рубаху у
ворота и, решив больше не оборачиваться, пошел дальше.
Да недолго прошел: другая
дева затянула печальную песню:
Лист чамбера золотой,
Паренек молодой,
Что в лес наш пришел,
Мой покой увел.
Эту песню мою
Для тебя я пою.
Ты иди - не торопись
Да в пути задержись,
Чтоб цветам цвести,
Чтоб любви расти,
Чтоб не чахнуть мне
В злой печали-тоске...
И пела она так нежно, так задушевно, что:
Листья в лесу шептались,
И родники прояснялись,
Солнце свой бег замедляло -
Алмазы в цветах зажигало.
Фэт-Фрумос не оглядывается, и дева не умолкает:
Лист пиона красный,
Что делать, не знаю,
Слезы лью, страдаю.
Песня все приближалась и так околдовала
Фэт-Фрумоса, что он едва переставлял ноги.
Не зря же говорится: дереву судьбой назначено
давать плоды, а песне - зажигать сердца людей.
Повернул он голову назад, и вторая пара
крыльев-фрр!-вылетела у него из-за пазухи, и, пока на ресницы его навертывалась слеза, дева-птица
была уже далеко в синеве небес.
Стоит Фэт-Фрумос с широко раскрытыми глазами,
на сердце горечь, обида в душе не помещается.
Подумал молодец, что третью пару крыльев уже ни за что
не упустит.
Тронулся он снова в путь, слезы льет, траву ими
орошает. Как прошел долину, запела и третья дева,
чаруя своим голосом все вокруг,- так что даже травы
заколыхались в такт этой песне, и каждая почка тотчас
распускалась, и ветки листочками вмиг покрывались.
Лилась песня плавно, как родниковая вода из
подножия холма:
Лист ореха, лист зеленый,
Соком жизни напоенный,
Знаешь ты лишь, как тяжка
И горька моя судьба.
Я в тоске, но не по дому,
А по страннику чужому,
Что пришел из дальних мест
Отдохнуть в волшебный лес.
Идет молодец, идет-остерегается, а песня девы
льется с еще большей страстью:
Сердце, ты устало биться,
Обернися быстрой птицей
И лети к нему, лети>br>
Что есть мочи - догони,
Догони и средь дороги
Упади ему под ноги.
Этой песней, моей болью
Тронь его, зажги любовью...
Горы рушились от силы этой песни, может быть,
и сердце молодца не выдержало бы, коли б не
поторопился он ступить на порог дома своего и отворить
дверь. Едва вошел он в дом, фея замолкла и встала
за ним, статная, красивая, с улыбкой на устах.
Поклонилась молодцу, протянула ему руку, и была она
краше гордой царевны, словно дочерью солнца была: в
изломе бровей - блеск солнечных лучей, на шею гибкую,
как лоза, надела свои украшения луна, по платью цветы разлились с майского поля.
Полюбились они друг другу и без долгих уговоров
стали к свадьбе готовиться. Когда столы были убраны
и свечи зажжены, пригласили они множество людей,
всех родных и близких, чтоб все вкусили радости
молодых. Закатили большой пир, и началось невиданное
веселье. Танцевал жених с невестой, плясала вся молодежь
так, что земля из-под ног уплывала.
Невеста танцевала легко, ках перышко,- то проносилась,
словно вихрь, то так отплясывала по кругу,
что оставляла всех с разинутыми ртами.
Люди смотрели и удивлялись:
- Мэй, мэй, вот это плясунья!
А фея в ответ:
- Коли вернул бы мне жених крылья, плясала б
я во сто крат красивее.
Стали все гости просить жениха отдать ей крылья.
- Пусть пляшет, а коли вздумает улететь, неужто
мы ни на что не годимся: не поймаем одну птицу?! -
кричали ему со всех сторон.
Ничего не оставалось Фэт-Фрумосу, как вытащить крылья и отдать ей. Девица
приложила крылья к плечам, руки к бедрам и, как
лист тополя под дуновением ветерка, закачалась,
заколыхалась, закружилась, что юла, глаза же молнии
заметали. Все не сводили глаз с нее, а невеста прошлась
дробью по краю круга, подалась быстрехонько
к центру и вдруг - бах! - ударилась оземь. Не успела
б искра вспыхнуть, как обернулась она птицей и
полетела вверх, все выше и выше. Жених схватил лук,
натянул тетиву и стал прицеливаться. Птица же, учуяв
беду, перекинулась через голову и обернулась кукушкой,
Тогда и молодец выпустил лук из рук, ибо есть
такой закон у охотников: стреляй в любую птицу,
только кукушку, упаси бог, не трогай. Загрустил жених,
закручинился, кукушка же снизилась, сделала
круг и так ему молвит:
- Молодец, Молодец, коль увидеть меня пожелаешь, приходи в золотой дворец, что стоит в золотом
лесу..
Сказав это, опять поднялась ввысь, пока не сделалась с пшеничное зерно, потом с маковое зерныщко, а
вскоре синева небес и вовсе скрыла ее от глаз людей.
И отправился Фэт-фрумос в путь-дорогу, шел, шел,
пока не пришел к месту, где свирепствовала такая
засуха, что казалось - горит самое сердце земли.
У одной горы повстречалась ему лачуга, на завалинке
которой сидел старый-престарый дед; борода - что
сена копна, худой и бледный с лица, зато мудрый на
слова.
- День добрый, дедушка.
- Добро пожаловать, молодец, присядь на завалинку,
отдохни с дороги да поведай: что за думка занесла
тебя в эти дали, какая любовь и к кому заставила
топтать эти дороги, шагать по пустынным -нашим местам?
- Ищу по белу свету золотой лес с золотым дворцом.
Думал-думал старик, потом плечами повел:
- Многое видел я на своем веку, про многое слышал,
да что-то не припомню, чтоб кто-нибудь говорил
мне про этот лес. Но, коли уж попал ты ко мне,
попробую помочь, и узнаем, куда идти следует.
Поднялся старик, встал перед домом, вытащил из-за
пазухи флуер и как свистнул один раз-горы пригнули
свои вершины, и стали сбегаться, слетаться со
всех сторон звери, птицы, мухи и другие лесные жильцы.
Собралось их видимо-невидимо.
Когда уже некуда ступить было от них, старик
спросил:
- Дети мои, вы столько носитесь по белу свету-не
видали ль вы золотой дворец, что стоит в золотом лесу?
Козочка ответила:
- Как раз оттуда иду, отец.
- Тогда проводи молодца, укажи ему путь.
- Ох, отец, коли б и хотела, не смогла бы указать
дорогу: невиданная засуха иссушает те места-трава
высохла, не найдешь нигде и капли воды.
Однако повеленье есть повеленье. Пустилась козочка
с молодцом в путь-дорогу, повела его по тропам
нехоженым, по местам скалистым до вершины холма,
откуда простиралось уже ровное место, выжженное
засухой.
- Теперь держи путь только вперед, не сворачивай,
когда глаза твои увидят край земли, считай, что
пришел к золотому дворцу, что стоит в золотом
лесу,-сказала ему козочка на прощанье.
Пошел Фэт-Фрумос дальше и увидел пустынные
места: ничего живого вокруг, только увядшие сады и
выжженные солнцем поля. Вдалеке горел какой-то
огонек. Он подошел ближе. Несколько чабанов доили
овец в ореховые скорлупы. Были у них и подойники,
но они давно рассохлись: некого было доить в такую
сушь. Чабаны сказали ему, что с тех пор, как увел
змей фею фей из золотого сада, иссякли все родники
и источники в их местах, высохли реки и озера, и
все, что росло и зеленело, - засохло на корню. Узнав,
куда держит путь странник, чабаны дали ему флуер.
- Возьми, молодец, сослужит он тебе добрую
службу в пути.
И Фэт-Фрумос снова пустился в дорогу, шел да
шел, долго ли, коротко ли, и приходит к царству змея.
Перешел рубеж и смотрит вокруг с удивлением: будто
совсем на другой земле очутился. Трава росла сочная,
по пояс цветами вся, как ковер, уткана, деревья
стояли рослые, раскидистые. Видя такую красоту вокруг,
поднес Фэт-Фрумос ко рту флуер, и потекла дойна,
восхваляющая эту благодать. И тут из лесов вышли
к нему из своих берлог три волка и три медведя,
охранявшие границы змеева царства. Пришли,
чтобы съесть Фэт-Фрумоса,- таков был приказ их
хозяина,- но услышали его игру и забыли обо всем.
Слушали волшебный флуер и не могли наслушаться.
Потом окружили его волки и медведи.
- Послушай, удалец, если ты еще поиграешь
нам-все будет хорошо, если же нет-возвращайся,
потому что нам велено растерзать в клочья любого,
кто перейдет границу этого царства.
Что тогда ответил им Фэт-Фрумос?
- Я бы сыграл вам во сто раз краше, но-вот
беда - флуер у меня сломался. Если б вы отважились
помочь мне вытащить сердцевину из столетнего дуба,
тогда-то сыграл бы я вам от всей души.
Пошли волки и медведи и отыскали дуб - огромный,
толстый,- привели к нему молодца, и как рубанул тот
по дубу палашом - раскололся дуб посередине, а Фэт-Фрумос сказал:
-Хватайтесь скорее за края трещины и тяните
в стороны, а я высмотрю сердцевину.
Сунули волки и,медведи свои лапы в трещину, а
Фэт-фрумос вытащил быстренько палаш - и зажало
всех зверей в дубе так, что не могли они ни лапами
шевельнуть, ни дерево повалить. Оставил их всех
Фэт-фрумос, как в капкане, и пошел дальше. Шел он,
шел и достиг рубежа другого царства. Не успел сделать
и трех шагов, как выходит ему навстречу Черный
Арап с саблей обоюдоострой. Как прошелся саблей
понизу - отрубил ноги Фэт-фрумосу, взмахнул
посередине-отрезал ему руки, когда же вскинул саблю,
чтобы отсечь молодцу голову, не пришлось ему это
сделать - упал Фэт-фрумос. Недалеко от того места,
где он упал, был источник. Пришел молодец в себя -
и покатился к нему, чтоб испить воды. Наклонился,
потянул в себя воду, а она уходит, не дается-это
же была змеева вода. Напрягся он тогда и ухватился
зубами за самую главную ключевую жилу, прикусил
ее крепко-накрепко, так что взмолился родник:
- Отпусти, ох, отпусти, молодец!
- Не отпущу.
- Отпусти, сделаю все для тебя и дам, чего только не попросишь.
- Сделай, чтоб отросли у меня руки - такие же,
как были прежде.
- Быть посему,- сказал ключ, и вмиг выросли у
Фэт-Фрумоса руки - такие же, как были прежде.
Снова просит ключ, умоляет:
- Отпусти меня, молодец, умираю от боли!
- Не отпущу, пока не отрастут у меня и ноги -
такие же, как были.
- Пусть исполнится твое желание! - сказал ключ.
И выросли у Фэт-Фрумоса и ноги.
Напряг он мышцы тогда, уперся ногами в землю и
стянул еще крепче ключевую жилу.
- Чего ты хочешь, молодец, зачем мучаешь меня?
- Скажи, как одолеть Черного Арапа.
- Глотни три раза воды из того места, за которое держишься зубами.
Глотнул Фэт-фрумос воды три раза, как велел ему
ключ, и таким силъивм сделался, что заколыхалась
земля от одного его дыхания.
Отправился он в путь, и снова выходит ему навстречу
Черный Арап с саблей. Как схватит его Фэт-Фрумос,
как швырнет оземь-тррах!-выпала сабля
из рук Арапа, и три часа слышно было, как входил он
с завыванием в земную твердь. Вот как!
Стал Фэт-Фрумос держать путь к змееву дворцу
и шёл по лесам тенистым, по лугам цветистым, через
долины зеленые, рощи, птичьим пеньем полные, и
приходит ко дворцу, что на солнце смотрит-и не
Меркнет, так красив. Вышла на порог Фея фей и
говорит:
- Хорошо, что ты пожаловал, Фэт-Фрумос. Но
лучше, если б ты не приходил все же, потому
что погубит тебя змей-собака.
Едва успела это проговорить - летит палица
драконова, стукнула в дверь, оттуда - на порог
и опустилась на свое место, на гвоздь! Фэт-Фрумос
как схватил ее, как швырнет обратно-если б не
ударилась она о грудь змея, летела бы дальше.
- Трудные гости ждут меня, видно, дома,- проговорил змей.
Вошел он в дом,, увидел Фэт-Фрумоса и спрашивает:
- Как хочешь биться, молодец,-врукопашную
или на саблях?
- На саблях или врукопашную - все равно мой
верх будет.
И стали они биться. Как швырнул змей молодца
на землю-затряслась под ним земля. Теперь настал
черед Фэт-Фрумоса. Кинул он змея оземь-ушел тот
в земную твердь, только чуб остался; торчать над
землей. Однако выбрался змеи и закричал:
- Волки, медведи; мои, скачите сюда, с хозяином
вашим беда!
Швырнул Фэт-Фрумое змея еще раз. И снова ушел
змей в глубь земли, только чуб; остался торчать. Но
закричал еще.громче:
- Черный Арап, где ты! Хозяину твоему плохо!
Но кто мог услышать его и прийти на помощь,
если Над Черным Арапом рушилась земля, а волков и
медведей цепко держал дуб?!
Когда в третий раз кинул Фэт-Фрумос змея-три
дня погружался тот с воем в земные недра, да так и
не вышел и поныне.
И заструилась вода из пересохших источников,
зазеленели поля - снизошла благодать на всю землю.
А Фэт-Фрумос вошел во дворец, и что оставалось
ему делать? Взял он за руку Фею фей, превратил все
змеевы богатства в золотое яблоко, воротился домой,
и стали они жить-поживать да добра наживать.